Описание. Фрагмент из жизни бывшего уголовника и бомжа Иванова, показанный на телепанорамном экране руководителю экспедиции, обладающего статусом «Первого».
Посвящение. Посвящаю тем, кто любит свою страну и когда-нибудь добьётся, чтобы должностные преступления чиновников, работников правоохранительной системы и судов не имели срока давности, и виновные могли быть привлечены за них к ответственности, пока живы.
Комментарий автора. Чем больше моральных уродов в стране, тем опасней и непредсказуемей она и жизнь в ней!
Когда Фемиду кличут Дарьей.
Предисловие.
Фрагмент из жизни бывшего уголовника и бомжа Иванова, показанный на телепанорамном экране руководителю экспедиции, обладающего статусом «Первого».
Место и время события: «Столыпинский» этапный железнодорожный вагон для перевозки заключённых, прицепленный к пассажирскому поезду «Харьков-Владивосток». Участок железнодорожного пути между городами Куйбышев (ныне город Самара) и Челябинском. Июль 1977 года.
В душном арестантском «купе» четырнадцать человек при норме шесть. Это почти то же самое, что посадить в обычное четырёхместное пассажирское купе – двенадцать!
Звучит комментарий: «В Советском Союзе колхозный скот перевозят по железной дороге в более комфортных условиях, чем заключённых».
На верхней полке, ни разу не спустившись вниз, лежит мужик. На двух нижних полках в невероятной тесноте, скучившись, сгруппировались остальные тринадцать, болтая о разном. Как-никак, внизу прохладнее. Среди них находящийся под следствием по статье 209 УК РСФСР тридцатидвухлетний Иванов, он же Аланов Александр Сергеевич.
– А за что тот мужик сидит? – показывая пальцем наверх, поинтересовался Иванов у других.
– За нападение у него статья, – ответили ему. – То ли на мента, то ли на прокурора, то ли на судью?
А откуда едет? – продолжил интересоваться Иванов.
– Кажется, из Харькова. Нас в Пензе загрузили. Точно не знаем.
– Он хотя бы раз вставал? – задал новый вопрос Иванов.
– Кажется, нет.
– Может, приболел? – забеспокоился Иванов.
– Не похоже, – успокаивающе произнёс кто-то. – Когда менты и конвой сверку делали, он называл свою фамилию, имя, отчество, год рождения, статью, срок и так далее, довольно бодро.
Иванов залез на верхнюю полку и пошевелил мужика за плечо:
– Мужик! Ты жив, здоров? Не приболел? Что-то ты не поднимаешься. Не ешь, не пьёшь. Несусветную жару тут терпишь. Может жрать нечего?
