В поисках истинного Макаренко. Гетц Хиллинг.

№ 15 (ПАРИЖ, 1990) 148 9. На службе в ГПУ и НКВД Один из наиболее часто встречающихся в макаренковедении тезисов гласит, что все достижения Харьковской коммуны им. Дзержинского, в том числе увеличение производства электроинструментов и малоформатных фотокамер, являются личной заслугой Макаренко. Действительность же выглядела иначе: превращение этого детского учреждения ГПУ Украины в фабричный комплекс, для которого определяющими были прежде всего экономические показатели, где основой производства все в большей степени становились наемные рабочие, никакого отношения к коммуне не имевшие, и где воспитанники стали со временем меньшинством (этот процесс активно проводился правлением коммуны), – это превращение происходило против воли Макаренко. Круг же его обязанностей и прав становился все меньше и меньше – сначала он был заведующим всей коммуной, но с 1932 года стал начальником педагогической части и одновременно «помощником» часто менявшихся начальников коммуны. Столкновения с начальством приводили все чаще к попыткам уйти из коммуны, чтобы начать дело на новом месте. Однажды он даже хотел взять с собой всех воспитанников и перевести коммуну им. Дзержинского в Ленинград (осень 1929), но это было запрещено правлением коммуны47). Когда в июне 1935 года на основе постановления Совнаркома СССР и ЦК ВКП(б) «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» в наркомате внутренних дел УССР, как и в других республиках, создается специальный отдел по руководству трудовыми колониями (OTK), Макаренко назначается на должность помощника начальника отдела и переезжает в Киев. Предшествовали этому два важных события: в июне 1934 года столица УССР была перенесена из индустриального центра республики Харькова в историческую столицу Украины Киев, в июле того же года ГПУ было распущено и его прежние функции были переданы НКВД. На основании своей деятельности в коммуне, а также в ОТК, Макаренко ценил чекистов как хороших организаторов. В третьей части «Педагогической поэмы» (1935) он, как известно, описывает коллектив чекистов как «настоящее содружество», которое он долго искал. Напечатанные только в последние годы фотографии изображают Макаренко в военной форме и со знаками различия в звании сержанта НКВД48). Эту форму он также носил, когда в октябре 1936 года в Москве встретился с читателями «Поэмы». Как следует из стенограмм этих мероприятий (на Первом московском подшипниковом заводе им. Кагановича и в Московском областном пединституте), Макаренко в НКВД обрел своего рода «новую педагогическую родину»49). При Ежове, т.е. в период массовых репрессий, Макаренко приложил большие усилия, чтобы уволиться с должности помощника ОТК и навсегда уйти из системы НКВД. После переезда в Москву (1937) Макаренко стремился не привлекать внимания к своей деятельности в украинском НКВД. Так, он никогда не говорил публично о своей работе в ОТК. Этой же традиции следует и его первый биограф Е.Н. Медынский в своих книгах о Макаренко, написанных в 40-х годах. В своих московских докладах и выступлениях Макаренко всегда говорил о 16-ти (а не о 15-ти, как было на самом деле) годах работы в колонии им. Горького и коммуне им. Дзержинского50) (кстати, о последней он, как правило, не говорил, что она является учреждением системы ГПУ-НКВД). Наконец, в 37-м томе «Большой советской энциклопедии», вышедшем весной 1938 года, ни словом не упоминается о деятельности Макаренко в органах госбезопасности. В этом тексте, в основе которого лежат личные данные, отобранные, конечно же, самим Макаренко, о его деятельности в годы советской власти сказано лишь следующее: «В 1920 организовал под Полтавой трудовую колонию им. М. Горького, которой руково-

RkJQdWJsaXNoZXIy NzQwMjQ=