А. С. МАКАРЕНКО Педагогические сочинения
АКАДЕМИЯ ПЕДАГОГИЧЕСКИХ НАУК СССР А. С. МАКАРЕНКО Педагогические сочинения в восьми томах Редакционная коллегия: М. И. Кондаков (главный редактор), В. М. Коротов, С. В. МихаJIКов, В. С. Хелемевдик
А. С. МАКАРЕНКО Педагогические сочинения ТомЗ Москва •Педагогика• 1984
ББК 74.03(2) М15 Печатается по решению Президиума Академии педагогических наук СССР Рецензенты: кандидат педагогических наук Ф. А. Фрадкин, доктор Эдгар Гюнтер (ГДР) Составители и авторы комментариев: Л. Ю. Гордии, А. А. Фролов Макаренко А. С. М 15 Педагогические сочинения: В 8-ми т. Т. 3 / Сост.: Л. Ю. Гордин, А. А. Фролов. - М.: Педагогика, 1984. - 512 с., ил. В пер.: 2 р. 20 к. В том вошли оПеАагогическаи поэма• и авторские подготоаительиъrе катерка· лы к вей, позаолиющие более полно представить систему воспитави• в ТРУАОВОЙ колонии им. М . Горького, становление и развитие Аетского коплектива. суАьбЫ отдельных воспитанников. Дан краткий научный комментарий. Дли специалистов а области педагогики, работников иароАвого обраэоваии•. м 4302()()()()00-016 005(01)-84 подписное ББК 74.03(2) 37(09) © Издательство •Педагогика•, 1984 г.
От составителей •Педагогическая поэма• - выдающееся произведение советской и мировой литературы. не утратившее своей актуальности и идейно-художественной ценности и в наши дни. Получив всенародное признание у нас в стране и широкую популярность за рубежом еще при жизни авто ра. •Поэма• за 50 лет. прошедших после выхода в свет ее первой части (1933). проделала по истине триумфальное шествие по всем континентам и стала одной из наиболее читаемых и лю бимых книг. Тема свободного труда. расцвета творческих сил человека в условиях социалистического трудового коллектива. счастья борьбы за революционное переустройство общества- централь ная в советской литературе 20-30-х гг.• нашедшая отражение в •Хорошо!• В. В. Маяковско го. •Поднятой целине• М. А. Шолохова. • Как закалялась сталь• Н. А . Островского и десятках других замечательных произведений той эпохи. Но только в •Педагогической поэме• эта те ма столь органично и глубоко соединилась с темой воспитания нового человека. с художест венВЬiм раскрытием самого процесса становления личности и коллектива в созидательном тру де на общую пользу. в борьбе за новое общество. Вместе с тем •Поэма• -единственное в своем роде повествование о новой педагогике. новой теории воспитания. рождавшейся. как писал позднее А. С. Макаренко в •Флагах на башнях•. •не в мучительных судорогах кабинетного ума. а в живых движениях людей. в традициях и реакциях реального коллектива. в новых фор мах дружбы и дисциплины. Эта педагогика рождалась на всей территории Союза. но не вез де нашлисЪ терпение и настойчивость. чтобы собрать ее первые плоды• (Соч.: В 7 -ми т. Т. 111. М.: Изд-во АПН РСФСР. 1957. с. 137). Рождение нового коллектива. нового человека. новой педагогики в борьбе со старыми. уми рающими. во цепляющимвся за жизнь и отчаянно сопротивляющимися формами человечес кого бытия воплощено педагогом-писателем в яркой поэтической форме. Поэтизация поистине чудотворной силы социалистического детского коллектива. пробуждающего к жизни все луч шее. чем ваделен от природы человек. раскрытие подлинно прекрасного в повседневных буд нях жизни коллектива колонии- все это давало А. С. Макаренко основания для определения жанра своего любимого детища как поэмы. Следует заметить. что черты поэтичности несут в себе не только его художественво-педагогические произведения. но и научно-педагогические статьи. лекции. выступления. Воспитатель. ученый. поэт. гра~дании - это неразрывно свя занВЬiе друг с другом грани целостной личности Антона Семеновича Макаренко. В настоящем издании •Педагогическая поэма• публикуется по тексту. вошедшему в пер вый том Сочинений А. С. Макаренко в семи томах. с включением в качестве дополнения глав •Сражение на Ракитном озере• и tHa педагогических ухабах•. взятых из более раиних при жизиенВЬiх изданий •Поэмы•. Читателям следует иметь в виду. что несколько вышедших при жизни писателя изданий 5
данного произведения - по частям и полностью, на русском и украинском языках - отлича лись друг от друга и общим объемом, и количеством глав, и названиями отдельных ив них, и конкретным содержанием отдельных мест, и множеством незначительных разночтений. Издание •Педагогической поэмы• со всеми авторскими вариантами и разночтениями составило бы не один том, к тому же для широкого читателя подобные публикации большого инте реса не представляют. Поэтому данный том включает помимо вошедшего в семитомное изда ние и ставшего каноническим текста •Поэмы• лишь те из Содержавшихея в различных изда ниях сочинений Макаренко и других макаренковедческих материалах фрагменты, дополне ния и разночтения, которые так или иначе дополняют содержание произведения. Наряду с указанными выше двумя главами в том включен фрагмент •О взрыве•, который в первом издании Сочинений А. С. Макаренко в семи томах (М.: Изд-во АПН РСФСР, 1952) публиковался в 7-м томе в разделе •Авторские тексты и материалы •Педагогической поэмы•. В пользу включения этого фрагмента говорит и то, что в первом издании первой части •Поэ мы• была глава •Взрывы•. Крупные фрагменты даны в приложениях, а более мелkие до полнения и разночтения, относящиеся в основном ко второй и третьей. ч~стяы,- в коммен тариях. В приложекия наряду с публиковавшимвся в семитоминке •Типами и прототипами• вклю чены материалы, расширяющие сведения о работе А. С. Макаренко над •Поэмой• : •Из спис ка прототипов•, •План романа•, а также указатель персонажей. Издание иллюстрируется фотоматериалами, наглядно свидетельствующими о богатейшей фактической, документаль ной основе произведения. В конце тома даны комментарии. Авторские примечвиня выделе ны в тексте звездочками. Текстологическая сверка матерналов тома с прижизненными изданиями •Педагогической поэмы• и архивными источниками проведена с участием С. С. Невской и И. В. Филина.
С преданностью и любовью нашему шефу, другу и учителю Максиму Горькому ПЕДАГОГИЧЕСКАЯ ПОЭМА
Часть первая 1. Разговор с завгубнаробразом В сентябре 1920 года заведующий губнаробразом1 вызвал меня к себе и сказал: - Вот что, брат, я слышал, ты там ругаешься сильно... вот что твоей трудовой школе2 дали это самое... губсовнархоз... - Да как же не ругаться? Тут не только заругаешься- взвоешь: ка кая там трудовая школа? Накурено, грязно! Разве это похоже на школу? - Да... Для тебя бы это самое: построить новое здание, новые парты поставить, ты бы тогда занимался. Не в зданиях, брат, дело, важно нового человека воепитать, а вы, педагоги, саботируете. все: здание не такое, и сто лы не такие. Нету у вас этого самого вот... огня, знаешь, такого- револю ционного. Штаны у вас навыпуск! - · У меня как раз не навыпуск. - Ну, у тебя не навыпуск... Интеллигенты паршивые! .. Вот ищу, ищу, тут такое дело большое: босяков этих самых развелось, мальчишек - по улице пройти нельзя, и по квартирам лазят. Мне говорят: это ваше дело, наробразовское... Ну? - А что- •ну•? - Да вот это самое: никто не хочет, кому ни говорю~ руками и ногами, зарежут, говорят. Вам бы это кабинетик, книжечки... Очки вон надел... Я рассмеялся: - Смотрите, уже и очки помешали! - Я ж и говорю, вам бы все читать, а если вам живого человека дают, так вы, это самое, зарежет меня живой человек. Интеллигенты! Завгубнаробразом сердито покалывал меня маленькими черными гла зами и из-под ницшенеких усов изрыгал хулу на всю нашу педагогическую братию. Но ведь он был неправ, этот завгубнаробразом. - Вот послушайте меня... - Ну, что •послушайте•, что •послушайте•? Ну, что ты можешь такого сказать? Скажешь: вот если бы это самое... как в Америке! Я недав но по этому случаю книжонку прочитал,- подсунули. Реформаторы... или как там, стой! .. Ага! Реформаториумы3• Ну, так этого у нас еще нет. Нет, вы послушайте меня . - Ну, слушаю. - Ведь и до революции с этими босяками справлялись. Были колонии малолетних преступников ... - Это не то, знаешь... До революции это не то. 8
Правильно. Значит, нужно нового человека по-новому делать. По-новому, это ты верно. А никто не знает - как. И ты не знаешь? И я не знаю. А вот у меня это самое... есть такие в губнаробразе, которые знают... А за дело браться не хотят. Не хотят, сволочи, это ты верно. А если я возьмусь, так они меня со света сживут. Что бы я ни сделал, они скажут: не так. Скажут стервы, это ты верно. А вы им поверите, а не мне. Не поверю им, скажу: было б самим браться! Ну а если я и в самом деле напутаю? Зав:Губнаробразом стукнул кулаком по столу: - Да что ты мне: напутаю, напутаю!.. Ну, и напутаешь. Чего ты от меня хочешь? Что я не понимаю, что ли? Путай, а нужно дело делать. Там будет видно. Самое главное, это самое... не какая-нибудь там колония ма лолетних преступников, а, понимаешь, социальное воспитание... Нам нужен такой . человек вот... наш человек! Ты его сделай. Все равно, всем учиться нужно. И ты будешь учиться. Это хорошо, что ты в глаза сказал: не знаю. Ну и хорошо. - А место есть? Здания все-таки нужны. - Есть, брат. Шикарное место. Как раз там и была колония малолетних преступников. Недалеко - верст шесть. Хорошо там: лес, поле, коров разведешь ... -. А люди? - А людей я тебе сейчас из кармана выну. Может, тебе еще и автомобиль дать? - Деньги?.. - Деньги есть. Вот получи. Он из ящика стола достал пачку. - Сто пятьдесят миллионов. Это тебе на всякую организацию. Ремонт там, мебелишка какая нужна... И на коров? С коровами подождешь, там стекол нет. А на год смету составишь. Неловко так, посмотреть бы не мешало раньше. Я уже смотрел... что ж, ты лучше меня увидишь? Поезжай - и все. Ну, Добре,- сказал я с облегчением, потому что в тот момент ничего страшнее комнат губсовнархоза для меня не было. - Вот это молодец!- сказал завгубнаробразом.- Действуй! Дело святое! 2. Бесславвое начало колонии имени Горького В шести километрах от Полтавы на песчаных холмах- гектаров две сти соснового Леса, а по краю леса- большак на Харьков, скучно поблес кивающий чистеньким булыжником. 9
В лесу поляна, гектаров в сорок. В одном из ее углов поставлено пять геометрически правильных кирпичных коробок, составляющих все вместе правильный четырехугольник. Это и есть новая колония для правонаруши телей. Песчаная площадка двора спускается в широкую лесную прогалину, к камышам небольтого озера, на другом берегу которого плетни и хаты кулацкого хутора. Далеко за хутором нарисован на небе ряд старых берез, еще две-три соломенные крыши. Вот и все. До революции здесь была колония малолетних преступников. В 1917 го ду она разбежалась, оставив после себя очень мало педагогических следов. Судя по этим следам, сохранившимся в истрепанных журналах-дневни ках, главными педагогами в колонии были дядьки, вероятно, отставные ун тер-офицеры, на обязанности которых было следить за каждым шагом вос питанников ка!( во время работы, так и во время отдыха, а ночью спать рядом с ними, в соседней комнате. По рассказам соседей-к~стьян можно было судить, что педагогика дядек не отличалась особой сложностью. В~ешним ее вЫражением был такой простой снаряд, как палка. Материальные следы старой колонии были еще незначительнее. Бли жайшие соседи колонии перевезли и перенесли в собственные хранилища, называемые коморами и клунями, все то, что могло быть выражено в ма териальных единицах: мастерские, кладовые, мебель. Между всяким доб ром был вывезен даже фруктовый сад. Впрочем, во всей этой истОрии не было ничего, напоминающего вандалов. Сад был не вырублен, а выкопан и где-то вновь насажен, стекла в домах не разбиты, а аккуратно вынуты, две ри не высажены гневным топором, а по-хозяйски сняты с петель, печи разо браны по кирпичику. Только буфетный шкаф в бывшей квартире дирек тора остался на месте. - Почему шкаф остался?- спросил я соседа, Луку Семеновича Вер холу, пришедшего с хутора поглядеть на новых хозяев. - Так что, вначится, можно сказать, что шкафик етой нашим людям без надобности. Разобрать его,- сами ж видите, что с него? А в хату, можно сказать, в хату он не войдет - и по высокости, и поперек себя тоже ... В сараях по углам было свалено много всякого лома, но дельных пред метов не было. По свежим следам мне удалось возвратить кое-какие цен ности, утащенные в самые последние дни. Это были: рядовая старенькая сеялка, восемь столярных верстаков, еле на ногах державшихся, конь - мерин, когда-то бывший киргизом,- в возрасте тридцати лет и медный колокол. В колонии я уже застал завхоза Калину Ивановича. Он встретил меня вопросом: - Вы будете заведующий педагогической частью? Скоро я установил, что Калина Иванович выражается с украинским прононсом, хотя· принципиально украинского языка не признавал. В его словаре было много украинс~их слов, и •г• он произносил всегда на юж ный манер. Но в слове •педагогический• он почему-то так нажимал на литературное великорусское •г•, что у него получалось, :nожалуй, даже чересчур сильно. Вы будете заведующий Педакокической частью? 10
- Почему? Я заведующий колонией... - Нет,- сказал он, вынув изо рта трубку,- вы будете заведующий педакокической частью, а я - заведующий хозяйственной частью. Представьте себе врубелевекого •Папа•, совершенно уже облысев шего, только с небольшими остатками волос над ушами. Сбрейте Пану бо роду, а усы подстригите по-архиерейски. В зубы дайте ему трубку. Это бу дет уже ие Паи, а Калина Иванович Сердюк. Он был чрезвычайно сложен для такого простого дела, как заведование хозяйством детской колонии. За ним было не менее пятидесяти лет различной деятельности . Но гор достью его ·были только две эпохи: был он в молодости гусаром лейб-гвар дии Кексгольмского ее величества полка, а в восемнадцатом году заведо вал эвакуацией города Миргорода во время наступления немцев. Калина Иванович сделался первым объектом моей воспитательной дея тельности~ В особенности меня затрудняло обилие у него самых разно образных .убеждений. Он с одинаковым вкусом ругал буржуев, большеви ков, русских, евреев, нашу неряшливость и немецкую аккуратность. . Но его голубые глаза сверкали такой любовью к жизни, он был так восприим чив и подвижен, что я не пожалел для него небо.цьшого количества педа гогической энергии. И начал я его воспитание в первые же дни, с нашего первоrо разговора:· - Как же так, товарищ Сердюк, не может же быть без заведующего ко лония? Кто-нибудь должен отвечать за все. Калина Иванович снова вынул трубку и вежливо склонился к моему лицу: - Так вы желаете быть заведующим колонией? И чтобы я вам в пеко тором роде подчинился? - Нет, это не обязательно. Давайте, я вам буд)l подчиняться. - Я педакокике не обучался, что не мое, то не мое. Вы еще молодой человек и хотите, чтобы я, старик, был на побегушках? Так тоже нехорошо! А быть заведующим колонией- так, знаете, для этого ж я еще малогра мотнЬiй, да и зачем это мне?.. Калина Иванович неблагосклонио отошел от меня. Надулея. Целый день он ходил грустный, а вечером пришел в мою комнату уже в полной цечали. Я вам здеся поставив столик и кроватку, какие нашлись... - Спасибо. - Я 'думав, думав, как нам быть с этой самой · колонией. И решив, что вам, конешно, лучше быть заведующим колонией, а я вам буду как бы под чиняться. - Помиримся, Калина Иванович. ~ Я так тоже думаю, что помиримся. Не святые горшки леплять, и мы дело наше сделаем. А вы, как человек грамотный, будете как бы заведую-, ЩИI'tJ . Мы приступили к работе. При помощи •дрючков• тридцатилетняя ко някk была поставлена на ноги. Калина Иванович взгромоздился на неко торое цодоб11е брички, любезно предоставленной нам соседом, и вся эта система двинулась в город со скоростью двух километров в час. Началея организационный период. Для организационного периода была поставлена вполне уместная зада11
ча- концентрация материальных ценностей, необходимых для воспита ния нового человека. В течение двух месяцев мы с Калиной Ивановичем проводили в городе целые дни. В город Калина Иванович ездил, а я ходил пешком. Он считал ниже своего достоинства пешеходный способ, а я ни как не мог примириться с теми темпами, которые мог обеспечить бывший киргиз. В течение двух месяцев нам удалось при помощи деревенских специа листов кое-как привести в порядок-едну из казарм бывшей колонии: вста вили стекла, поправили печи, навесили новые двери. В области внешней Политики у нас было единственное, но зато значительное достижение: нам удалось выпросить в опродкомарме Первой запасной4 сто пятьдесят пудов ржаной муки. Иных материальных ценностей нам не повезло ссконцент- • 1 рировать•. Сравнив все это с моими идеалами в области матернальной культуры, я увидел: если бъi у меня было во сто раз больше, то до идеала оставалось бы столько же, сколько и теперь. Вследствие этого я принужден был объ явить организационный период законченным. Калина Иванович согласил ся с моей точкой зрения: - Что ж ты соберешь, когда они, паразиты, зажигалки делають? Ра зорили, понимаешь ты, народ, а теперь как хочешь, так и организуйся. При ходится, как Илья Муромець... - Илья Муромец? . - Ну да. Был такой - Илья Муромець... .может, ты чув... так они его, паразиты, богатырем объявили. А я так считаю, что он был просто бедняк и лодырь, летом , понимаешь ты, на санях ездил. - Ну что же, будем, как Илья Муромец, это еще не так плохо. А где же Соловеj{-разбойник? - Соловьев-разбойников, брат, сколько хочешь... Прибыли в колонию две воспитательницы: Екатерина Григорьевна и Лидия Петровна. В поисках педагогических работников я дошел было до полного отчаяния: никто не хотел посвятить себя воспитанию нового че ловека в нашем лесу - все боялись •босяков• , и ·никто не верил, что наша затея окончится добром. И только на конференции работников сельской школы, на которой и мне пришлось витийствовать, нашлось два живых че ловека . Я был рад, что это женщины. Мне казалось, что •облагораживаю щее женское влияние• счастливо дополнит нашу систему сил. Лидия Петровна была очень молода - · девочка. Она недавно окончила гимназию и еще не остыла от материнской заботы. ЗавгубнаробраЗом меня спросил, подписывая назначение : - Зачем тебе эта девчонка? Она же ничего не знает. - Да я именно такую и искал. Видите ли, мне иногда приходит в голову, что знания сейчас не так важны. Эта самая Лидочка - чистейшее су щество, я рассчитываю на нее вроде как на прививку. - Не слишком ли хитришь? Ну, хорошо... Зато Екатерин.а Григорьевна была матерый педагогический волк. Она не на много раньше Лидочки родилась, но Лидочка прислонялась к ее пле чу, как ребенок к матери. У Екатерины Гри·горьевны на серьезном краси вом лице прямились почти мужские черные брови. Она умела носить с под12
черкнутой опрятностью каким-то чудом сохранившиеся платья, и Калина Иванович правильно выразился, познакомившись с нею: - С такой женщиной нужно очень осторожно пост~пать... Итак, все было готово. Четвертого декабря в колонию прибыли первые шесть воспитанников и предъявили мне какой-то сказочный 'пакет с пятью огромными сургуч ными печатями. В пакете были •дела•. Четверо имели по восемнадцати лет, были приславы за вооруженный квартирный грабеж, а двое были помоло же и обвинялись. в кражах. Воспитанники наши были прекрасно одеты: галифе, щегольские сапоги. Прически их был·и последней моды. Это вовсе не были беспризорные дети. Фамилии этих первых: Задоров, Бурун, Воло хов, Бендюк, Гуд и Таранец. Мы их встретили приветливо. У нас с утра готовился особенно вкус ный обед, кухарка блистала белоснежной повязкой; в спальне, на свобод ном от кроватей пространстве, были накрыты парадные столы; скатертей мы не имели, но их с успехом заменили новые простыни. Здесь собрались все участники нарождающейся колонии. Пришел и Калина Иванович, по случаю торжества сменивший серый измазанный пиджачок на курточ ку зеленого бархата. Я сказал речь о новой, трудовой жизни, о том, что нужно забыть о про шлом, что нужно идти все вперед и вперед. Воспитанники мою речь слушали плохо, перешептывались, с ехидными улыбками и презрением посматри вали на расставленные в казарме складные койки- •дачки•, покрытые далеко не новыми ватными одеялами, на некрашеные двери и окна. В се редине моей речи Задоров вдруг громко сказал кому-то из товарищей: - Через тебя влипли в эту бузу! Остаток дня мы посвятили планированию нашей дальнейшей жизни. Но воспитанники с вежливой небрежностью выслушивали мои предло жения- только бы скорее от меня отделаться. А наутро пришла ко мне взволнованная Лидия Петровна и сказала: - Я не знаю, как с ними разговаривать... Говорю им: надо за водой ехать на озеро, а один там, такой- с прической, надевает сапоги и прямо мне в лицо сапогом: •Вы видите, сапожник пошил очень тесные сапоги!• В первые дни они нас даже не оскорбляли, просто не замечали нас. К ве черу они свободно уходили из колонии и возвращались утром, сдержанно улыбаясь навстречу моему проникиовеиному· соцвосовскому выговору. Через неделю Бендюк был арестован приехавшим агентом губрозыска за совершенное ночью убийство и ограбление. Лидочка насмерть была пере пугана этим событием, плакала у себя в комнате и выходила только затем, чтобы у всех спрашивать: - Да что же это такое? Как же это так? Пошел и убил?.. Екатерина Григорьевна, серьезно улыбаясь, хмурила брови: - Не знаю, Антон Семенович, серьезно, не знаю... Может быть, нуж но просто уехать... Я не знаю, какой тон здесь возможен... Пустынный лес, окружавший нашу колонию, пустые коробки наших до мов, десяток •дачек• вместо кроватей, топор и лопатц в качестве инстру мента. и полдесятка воспитанников, категорически отрицавших не только нашу педагогику, но всю человеческую культуру,- все это, правду гово ря, нисколько не соответствовало нашему прежнему школьному опыту. 13
Длинными зимними вечерами в колонии было жутко. Колония освеща лась двумя пятилинейными лампочками: одна - в спальне, другая - в моей комнате. У воспитательниц и у КалИны Ивановича были •каганцы• - изобретение времен Кия, Щека и Хорива. В моей лампочке верхняя часть стекла была отбита, а оставшаяся часть всегда закопчена, потому что Ка лина Иванович, закуривая свою трубку, пользовался часто огнем моей лампы, просов'ывая для этого в стекло половину газеты. В тот год рано начались снежные вьюги, и весь двор колонии был зава лен сугробами снега, а расчистить дорожки было некому. Я просил об этом воспитанников, но Задорав мне сказал: - · Дорожки расчистить можно, но только пусть зима кончится: а то мы расчистим, а снег опять нападет. Понимаете? Он мило улыбнуЛся и отошел к товарищу, забыв о моем существовании. Задорав был из интеллигентной семьи- это было видно сразу. Он пра вильно говорил, его лицо отличаJlось той молодой холеностью, какая бы вает только у хорошо кормленных детей. ВОлохов был другого порядка че ловек: широкий рот, широкий нос, широко расставленные глаза- все это с особенной мясистой подвижностью,- . лицо бандита. Волохов всегда держал руки в карманах галифе, и теперь он подошел ко мне в такой позе: - Ну, сказали ж вам... Я вышел из спальни, обратив свой гнев в какой-то тяжелый камень в груди. Но дорожки нужно было расчистить, а окаменевший гнев требовал движения. Я зашел к Калине Ивановичу: Пой·дем снег чистить. Что ты! Что ж, я сюда чернорабом наймался? А эти что?- кивнул он на спальни.._... Соловьи-разбойники? Не хотят. Ах, паразиты! Ну, пойдем! Мы с Калиной Ивановичем уже оканчивали первую дорожку, когда на нее вышли Волохов и Таранец, направляясь, как всегда, в город. - Вот хорошо! - сказал весело Таранец. - Давно бЬJ так,- поддержал Волохов. Калина Иванович загородил им дорогу: - То есть как это- •хорошо•? Ты, сволочь, отказался работать, так думаешь, я для тебя буду? Ты здесь не будешь ходить, паразит! Полезай в снег, а то я тебя лопатой... Калина Иванович замахнулся лопатой, но через мгновение его лопата полетела далеко в сугроб, трубка- в другую сторону, и изумленный Ка лина Иванович мог только взглядом проводить юношей и издали слышать, как они ему крикнули: Придется самому за лопатой полазить! Со смехом они ушли в город. - Уеду отседова к черту! Чтоб я тут работал!- сказал Калина Ива нович и ушел в свою квартиру, бросив лопату в сугробе. Жизнь наша сделалась печальной и жуткой. На большой дороге на Харьков каждый вечер кричали: - Рятуйте5!.. Ограбленные селяне приходили к нам и трагическими голосами проси ли nомощи. 14
Я выпросил у завгубнаробразом наган дJJ.Я. защиты от дорожных ры царей, но положение в колонии · скрывал от него. Я еще не терял надежды, что придумаю способ договориться. с воспитанниками. Первые месяцы нашей колонии для. меня. и моих товарищей были не только месяцами отчаяния. и бессильного напряжения.,- они были еще и месяцами поисков истины. Я во всю жизнь не прочитал столько педагоги ческой литературы, сколько зимою 1920 года. Это было время. Врангеля. и польской войны. Врангель где-то был близко, возле Новомиргорода, совсем недалеко от нас, в Черкассах, воевали поляки, по всей Украине бродили батьки, вокруг нас многие находились в блакит но-желтом очаровании6• Но мы в нашем лесу, подперев голову руками, ста рались забыть о громах великих событий и читали педагогические книги. У меня. гла·вным резулътатом этого чтения. была крепкая. и почему-то вдруг основательная. уверенность, что в моих руках никакой науки нет и никакой теории нет, что теорию нужно извлечь из всей суммы реальных яв лений; происходЯIЦИх на · моих глазах. Я сначала даже не понял, а просто увидел, что мне нужны не книжные формулы, которые я. все равно не мог привязатъ к делу, а немедленный анализ и немедленное действие 7 • Всем своим существом я. чувствовал, что мне нужно спешить, что я. не могу ожидать ни одного лишнего дня.. Колония. все больше и больше принfl мала характер •малины• -воровского притона, в отношениях воспитан ников к воспитателям все больше определя.лся. тон постоянного издева тельства и хулиганства. При воспитательницах уже начали рассказывать похабные анекдоты, грубо требовали подачи обеда, швыря.лись тарелками в столовой, демонстративно играли финками и глумливо расспрашивали, сколько у кого есть добра: - Всегда, знаете, может пригодиться.... в трудную минуту. Они решительно отказывались пойти нарубить дров для. печей и в при сутствии Калины Ивановича разломали деревянную крышу сарая.. Сдела лк они это с дружелюбными шутками и смехом: - На наш век х'атит! · Калина Иванович рассыпал миллионы искр из своей трубки и разво дил руками: - Что ты им скажешь, паразитам? Видишь, какие алегантские холя вы! И откуда это они почерпнули, чтоб постройки ломать? За это родите лей нужно в кутузку, п·аразитов... И вот свершилось: я. не удержался. на педагогическом канате. В одно зимнее утро я. предложил Задорову пойти нарубить дров для. кухни. Услы шал обычный задорно-веселый ответ: - Иди сам наруби, много вас тут! Это вqервые ко мне обратились на •ты•. В состоянии гнева и обиды, доведенный до отчаяния. и остервенения. всеми предшествующими месяцами, я. размахнулся. и ударил Задорова по щеке. Ударил сильно, он не удержался. на ногах и повалился. на печку. Я ударил второй раз, схватил его за шиворот, приподнял и ударил третий раз. Я вдруг увидел, что он страшно испугался.. Бледный, с тря.сущимися. руками, он поспешил надеть фуражку, потом снял ее и снова надел. Я, ве роятно, еще бил бы его, но он тихо и со стоном прошептал: 15
- Простите, Антон Семенович... Мой гнев был настолько дик и неумерен, что я чувствовал: скажи ко:r.о нибудь слово против меня- я брошусь на всех, буду стремиться к убий ству, к уничтожению этой своры бандитов. У меня в руках очутилась желез ная кочерга. Все пять воспитанников молча стояли у своих кроватей, Бу рун что-то спешил поправить в костюме. Я обернулся к ним и постучал кочергой по спинке кровати: - Или всем немедленно отправляться в лес, на работу, или убиратъся из колонии к чертовой матери! И вышел из спальни. Пройдя к сараю, в котором хранились наши инструменты, я взял то пор и хмуро посматривал, как воспитанники разбирали топоры и пилы. У меня мелькнула мысль, что лучше в этот день не рубить лес- не да вать воспитанникам топоров в руки, но было уже поздно: они получили все, что им полагалось. Все равно. Я был готов на все, я решил, что даром свою жизнь н~ отдам. У меня в кармане был еще и револьвер. Мы пошли в лес. Калина Иванович догнал меня и в страшном волнении зашептал: - Что такое? Скажи на милость, чего это они такие добрые? Я рассеянно глянул в голубые очи Пана и сказал: - Скверно, брат, дело... Первый раз в жизни ударил человека. - Ох, ты ж, лышенько!- ахнул Калина Иванович.- А если они жалиться будут? - Ну, это еще не беда... IC моему удивлению, все прошло прекрасно. Я проработал с ребятами до обеда. Мы рубили в лесу кривые сосенки. Ребята в общем хмурились, но свежий морозный воздух, красивый лес, убранный огромными шапками снега, дружное участие пилы и топора сделали свое дело. В перерыве мы смущенно закурили из моего запаса махорки, и, пус кая дым к верхушке сосен, Задоров вдруг разразился смехом: - А здорово! Ха-ха-ха-ха!.. Приятно было видеть его смеющуюся румяную рожу, и я не мог не ответить ему улыбкой: - Что- здорово? Работа? - Работа само собой. Нет, а вот как вы меня съездили! Задоров был большой и сильный юноша, и смеяться ему, конечно, было уместно. Я и то удивлялся, как я решился тронуть такого богатыря. Он залился смехом и, продолжая хохотать, взял топор и направился к дереву: - История, ха-ха-ха!.. Обедали мы вместе, с аппетитом и шутками, но утреннего события не вспоминали. Я себя чувствовал все же неловко, но уже решил не сдавать тона и уверенно распорядился после обеда. Волохов ухмыльнулся, но За даров ·подошел ко мне с самой серьезной рожей: - Мы не такие плохие, Антон Семенович! Будет все хорошо. Мы по нимаем ... 16
www.jivo.ruRkJQdWJsaXNoZXIy NzQwMjQ=